Усвоение хазарского (тюркского по происхождению) титула «каган» скандинавскими вождями, обосновавшимися в Восточной Европе в IX в., ныне не вызывает сомнений у подавляющего большинства исследователей. По словам А. П. Новосельцева, «правитель русов принял титул хакан довольно рано, скорее всего, в первой половине или, точнее, в первой трети IX в. <...> Принятие <русским> князем титула хакан явно символизировало его претензии, во-первых, на независимость от Хазарии, а во-вторых, отражало реальное положение <русского> князя, под властью которого уже должны были находиться другие правители. После объединения <южнорусских> и <северорусских> земель в конце IX в. титул хакан остался за князьями Киева». Внешнеполитическое значение принятия титула «каган» русами бесспорно. Однако думается, что не только, а на первых порах, может быть, и не столько оно определило обращение русов к хазарскому титулу. Их утверждение в Восточной Европе не могло не сопровождаться противостоянием с местной, племенной знатью (ср. летописный рассказ о покорении Ольгой древлян). Необходимость маркировать свой особый статус, отличный от славянской племенной знати, требовала принятия ими инокультурного по отношению к славянам титула. При этом, несомненно, предпочтителен был титул, с одной стороны, возможно более высокого ранга, с другой стороны, известный славянам. Этими качествами звание «конунг» не обладало, поскольку, во-первых, оно применялось в Скандинавии IX в. к правителям разного уровня, т. е. его статус колебался, а во-вторых, оно вряд ли могло быть знакомо восточным славянам до появления скандинавов. Напротив, титул «каган» соединял все необходимые условия: его, несомненно, хорошо знали славянские племена, платившие дань Хазарскому каганату; он обозначал правителя самого высокого ранга в Восточноевропейском регионе; наконец, он пользовался известностью в Византии, контакты с которой скандинавы установили уже в начале IX в. Все это делало хазарский титул максимально привлекательным для новой военной знати и правителей скандинавского происхождения, которые должны были познакомиться с ним уже при первых контактах с арабским миром — не позднее конца VIII в., когда восточное серебро начинает поступать в Восточную и Северную Европу. Принятие этого титула как специализированного обозначения верховного правителя имело не только социально-политическое, но и символико-идеологическое, а может быть, и сакральное значение. Е. А. Мельникова. Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды, 2011. #Острог_евразийство #Острог_тюрки #каганат_русов Наше мнение по теме изложено в статье. Мельникова ограничивается дишь титулом, но проблема куда шире, ибо сама идея государственности в Поднепровье принесена тюрками. Почему это кажется важным? Ориентация на Европу, принятая когда-то в Москве, положила начало чудовищной исторической лжи, разоблачение коей необходимо сейчас для построения иных, альтернативных нарративов постполитической субъектности на построссийском пространстве Севразии.