Дмитрий Алтуфьев: Абсолют и все-все-все, 3 #Острог_метафизика #зеркало_Иблиса #Participation_mystique Предыдущая [https://vk.com/wall-76705631_290278|часть] Вопрос об эволюции, иерархиях и структурах психосферы начинается с того, существуют ли они? Полагаем, что эволюция, причем сложная, имела место. #Психосфера – это не просто отстойник-накопитель использованных душ, это и пантеоны нуменов, это пандемониум, наконец это Плерома гностиков, Полнота. Как же появлялись более сложные субъекты? Как творческая нуминозная сила наполняет мир живой формой в бесконечной иерархии проявлений, так и творческий нуминозный элемент в человеке наполняет мир живой формой изнутри в столь же бесконечной иерархии проявлений. Сам мифологический мир первобытного человека наводнен формами, и по мере развития сознания эти формы выстраиваются в иерархический ряд – писал психоаналитик Эрих Нойманн. Открытия психонавтов-классиков показали, что многообразие древних культур возникло в результате прямого наведения импульсов-интенций из психосферы, трансляцией идеальных образов людям для их воплощения. В беспрестанных попытках приближения к идеалу создавалось материально-художественное тело той или иной локальной культуры от Египта до Месоамерики. Стремление людей к гипостазированию, персонификации внешних культурных импульсов привело к их оформлению сначала в форме тотемов, а затем и богов. Появились культурные герои, олицетворявшие того или иного бога, как Виракоча инков или Иисус назореев. Мифы их деяний легли в основы нарративов теологии во всех уголках Земли от Австралии до Гренландии. И чем более разработанными становились представления о богах, тем более конкретизировался соответствующий психосферный субъект. Историю же современных отношений человека и психосферы лучше всего выразил Рэй Бредбери в «Марсианских хрониках». Впрочем, ХХ век, к счастью, позади, и наше время дает надежду на ренессанс, прекращение безумного конфликта отчуждения и непонимания, и возобновление медиации. Кстати о времени в метафизике качения. Итак, время — это градиент, показатель динамики, движение чаш весов. Время сопряжено с пространством, но это различные категории, и взвешивать их надо на разных весах. Чтобы оценить сопряженность, нужны две пары весов, но мы можем упростить. Так как нас тут интересует именно сопряжение систем, а не отношение внутри них, мы можем снять чаши, превратив весы в маятники. А лучше мы возьмем и те, и те, рассмотрев их на разных примерах. Случаются ли в явленном мире моменты замедления, ускорения или остановки времени? Замедления и ускорения – безусловно, но не остановки. Однако существует феномен равновесия, когда чаши весов на краткий период уравновешивают друг друга, двигаясь в противоположных направлениях. Вообще у весов три реперных точки – максимум, минимум и среднее положение равновесия, ноль. Рассмотрим сопряжение времени и пространства в этих точках, используя наши инструменты и Землю. Начнем с нуля, с равновесия, с усредненных позиций. Определенное положение планеты на орбите так увязано с продолжительностью дня и ночи, что два раза в год весы пространства и времени одновременно приходят в равновесие и замирают в этом сопряжении. Это дни равноденствия, когда ночь и день равны, а Земля находится на среднем удалении от солнца, разумеется весной и осенью. Многие культуры отмечали эти дни как масштабные религиозные праздники и начало нового года. По нашему мнению, описанный редкий момент сопряженного равновесия сближает темпомиры тонкого и явленного мира: в одном времени и пространства вообще нет, в другом они обнулились, градиент на миг исчез. Соответственно истончилась и грань, разделяющая наш и тонкий мир, сделавшись полупрозрачной, полупроницаемой. Это может на порядки облегчить психосферную медиацию, открыв не просто личный, а коллективный доступ общине в психосферу. Мистическое празднество в такой день утоляло стремление людей к трансцендентному, очищало их посредством катарсиса, давало новые откровения и укрепляло связи, доверие и ощущение счастья, дошедшее до античности в мифе Золотого века. Теперь другой вариант, посложнее – экстремум. Меняем весы на маятники и внимательно наблюдаем. В определенные дни календаря наступают так называемые дни солнцестояния – летнего и зимнего (чаще всего 21 июня и 21 декабря). Летом это самый долгий день при том, что Земля находится на самом коротком расстоянии от солнца. Зимой это самый краткий день при том, что Земля находится на самом дальнем расстоянии от солнца. То есть наши маятники времени и пространства, набрав максимальный потенциал, замирают в противофазе перед тем, как начать движение в противоположную сторону. Их векторы перекрещиваются и происходит нечто необычайное. Овладевшие астрономией древние культуры вложили огромное количество сил в создание мегалитических комплексов, показывающих дни солнцестояний и равноденствий – но равноденствия куда легче вычислить и их можно привязать к календарю земледелия, тогда как солнцестояния не могут иметь утилитарного значения, тем более в таких локациях как Стоунхендж или озеро Титикака. Тем не менее новый год индейцы аймара, например, встречают именно 21 июня – и для них это зимнее солнцестояние. Праздник начинается на восходе, когда Солнце светит прямо сквозь Ворота Солнца, посвященные Виракоче (что значит «Морская Пена»). Возможно, перекрещивающиеся векторы пространства-времени форматируют психоментальные настройки членов общины или усиливают мощь посыла в психосферу. Все это нуждается в дополнительном изучении, в том числе на практике. Вообще чередование между сознанием и бессознательным внутри психобиологической системы «Наблюдатель» связаны и с чередованием дня и ночи, фазами луны и временами года: весна и осень дают наибольшие вспышки психозов. Многие счастливцы никакой взаимозависимости чередований не испытывают, но можно ли отнести их к Наблюдателям? И тут нам пора вернуться к Платону. Создавая горшок, гончар ориентируется на эйдос, идею горшка, идеальный горшок, предсуществующий в имплицитном мире. Любое воплощение хуже идеала по определению, ибо идеал недостижим. В дзен-буддизме сохранилась традиция обустройства японского сада так, что наиболее красивый, древний или значимый арт-объект, будь то изваяние, пагодка или каменный фонарь – находится на отделенном водой островке, куда нет доступа. Ибо идеал недостижим, а творение как овеществление идеи всегда содержит изъяны. К тому же благодаря психосферной медиации люди достаточно рано узнали, что материя суть застывшая, схлопнувшаяся энергия, она вторична. Эйдосу чужды какие-либо физические категории (объем, плотность, масса и т.д.), приобретая их в ходе материализации, воплощение перестает быть идеальным. Гностики и манихеи, создавшие максимально дуалистичное мировоззрение, развили идеи Платона радикальным образом, приписав любому творению злонамеренный характер, от мироздания до человека и создаваемых им сущностей. И потому всякое умножение сущностей множит изъяны, искажает идеал и привносит в мир тьму и зло. Так первичность тонкого мира по отношению к миру эмпирическому сквозным мотивом пронизывает культурное сознание, проявляясь то в философских системах, то в религиозной или мистической метафизике предсуществования, то в выкладках неклассической и постклассической науки: квантовых теорий, космологии и синергетики. Особое место в ней занимает философия процесса Альфреда Норт Уайтхеда, сопрягающая физическое и психическое подобно тому, как мы сопрягли пространство и время в примере с Землей. Сущность процесса – перманентной медиации между мирами - заключается в том, что любая структура, любое образование явленного мира посредством интенциональных воздействий «вызывает» из запредельного мира свое измененное существование, свое продолжение в каждый миг (квант) времени. В каждом событии перекрещиваются физический и психический векторы: овеществление прошлого через настоящее и осуществление настоящего через прошлое. Текущий миг — это тонкий и хрупкий мыльный пузырь, на чьей поверхности из физических предпосылок прошлого и психического выбора будущего сплетается цветная канва реальности. Сознание подобно воздуху надувает его, обращая себя в содержание, а материю делая формой, на миг отражающей свой исток – радужный океан интерференционных картин, составляющих Сеть Индры - импликативный порядок, содержащий в себе все возможности и потенции. Процесс развертывания во времени многоуровневых автономных сущностей Уайтхеда подобен постоянному вспениванию на поверхности прошлого, где мириады пузырьков появляются и застывают, образуя материальный мир. Одна из ошибок понимания процесса в том, что люди понимают постоянное «вызывание» продолжения как постоянное колебание взад-вперед вроде работы маятника. На деле настоящее – это миг между прошлым и будущим, и он проходит по времени как терминатор по Земле (это линия светораздела, отделяющая освещённую часть небесного тела от темной). Подробно мы разбираем это в статье «Есть только миг…» (Острог23). Интересно сравнить эти выкладки с теорией Анаксагора, греческого философа середины V века до н. э., согласно которому весь мир существовал как полнейшая смесь веществ, в котором все материальные элементы были соединены в одно хаотичное облако, пока Разум не придал им движение и порядок. Разум Анаксагора (гр. Ноос) – это некий вид вихревого движения, с помощью которого исходные материальные частицы упорядочивают себя в видимые элементы, хотя в первоначальном состоянии они были все на один манер, и только через упорядочивающую волю Разума они стали различными видимыми веществами. Окончание следует Николай Сажин, «Солнцестояние». 1985