Дмитрий Алтуфьев: Абсолют и все-все-все, 2 #Острог_метафизика #зеркало_Иблиса #Participation_mystique Начало [https://vk.com/wall-76705631_289828|тут] Создание Посредника знаменовало появление психосферы – буферной зоны, в которой осуществляется медиация между мирами, охватывающая все процессы во Вселенной. В ней расположена шкала онтологических состояний, соответствующих разным уровням свертывания и развертывания паттернов неявленного мира. На одном конце этой шкалы – чистая потенциальность, имеющая ничтожно малую вероятность воплощения. На другом – квантовые энграммы (следы, траектории) однажды уже актуализованных феноменов, причем вероятность повтора таких событий, в измененном, разумеется, виде, наиболее высока. Пожалуй, именно Великое существо, побуждаемое необходимостью полностью раскрыть свой потенциал, создало условия для появления на Земле разумной жизни – того самого Наблюдателя, краеугольного камня антропного принципа участия, делающего Вселенную реальной как для нас, так и для обитателей психосферы. Ныне она изрядно населена нуменами и прочими психосферными субъектами, но так было не всегда. Простейший психосферный субъект – это душа живого существа, обладающего сознанием. Душа – весьма избитый термин, иногда уводящий нас в сторону заблуждений, но тем не менее это обозначение нам нравится куда больше, чем ПС. Сейчас известно, что сознанием обладают многие высшие животные – киты, дельфины, собаки, крупные хищники, даже осьминоги. Нас более всего интересуют люди. Откуда они получают свою душу? Индивидуальное сознание есть лишь крошечный водоворот в океане Разума. От всей толщи вод его отделяет лишь замкнутость на себя, невидимая ось Эго. И потому таких водоворотов можно создать сколь угодно много. Раз воплотившись, по смерти они оседают в виде энграмм в психосфере, где могут быть использованы в других телах снова и снова. Вода – самый часто встречающийся символ коллективного бессознательного, писал Карл Густав Юнг. А что такое «коллективное бессознательное»? Эта ранняя концепция психосферы устарела, начиная с определения: все равно что назвать воду «мокрое текучее». Чересчур неуклюже и расплывчато, любое слово может быть использовано в описании чего-то иного и наконец если вода замерзнет, то определение станет ложным. Другими словами, это показатель абсолютной беспомощности научного мышления при соприкосновении с чем-то большим. Как в русской сказке «Пойди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что». Кстати искомого там бесплотного невидимого духа (уникального для русских сказок) зовут Шмат-Разум (кусок сознания, если хотите). Зигмунд Фрейд сравнил бессознательное с котлом, где царит хаос, но при этом плавают архиважные бессистемные устойчивые образования. Он полагал, что с помощью метода свободных ассоциаций он сможет выудить из глубин бессознательного то, что неизвестно ни пациенту, ни психоаналитику. Фрейд нанизывал слова и картинки как наживку на крючок и не давал пациенту времени на осмысление, поощряя говорить в ответ все, что приходит на язык само, не стесняясь и не думая. Это работало, и Фрейд вытаскивал порою фантастические трофеи. Этих глубоководных обитателей Юнг позже нарек архетипами, попытался классифицировать, набить соломой и выставить чучела в собственном музее, но получилось так себе. Станислав Гроф работал иначе. Он укладывал человека в позу эмбриона, снабжал его пуповиной – дыхательным шлангом, соединяющим с реальностью, и лишь потом погружал в океан психосферы путем особой дыхательной процедуры. Главное отличие от рыбалки Фрейда здесь в том, что клиент сам опускается вглубь, сохраняя восприятие и даже частичный контакт с напарником-супервизором, как водолаз в тяжелом скафандре с воздуховодом и сигнальным тросом. А вот Хофман, Лири, Хаксли и Маккена фактически использовали акваланг, познав наибольшую свободу, легкость и отвязность, по сути открыв эру психонавтики со всеми ее надеждами и опасностями. Однако коллективный горьковский "осторожный человек" (явно представитель науки) наступил ногой на горящее сердце Данко - и с тех пор, пока психонавты в свободном поиске на свой страх и риск изучают новую среду изнутри, ученые упорно пытаются вычерпать море кружкой редукционизма, сидя на суше. Для человека любая сущность становится постижимой тогда, если она имеет реальную материальную, или воображаемую сознанием форму, т.е. для чувственного восприятия невиданного феномена необходим зрительный эквивалент. Воображение – введение непредставимого в образ, в форму, которую можно представить. И потому все психоаналитики (и не только они) вслед за Юнгом вытаскивают свои трофеи из бессознательного пациентов на сушу, где прикосновением разума облекают это нечто в образ – в нарисованный воображением скафандр, позволяющий это чудо-юдо хоть как-то описать. Традиционно это образы Девы Марии, дьявола, гуманоида, призрака и т.п. Хочет ли зафиксированный психосферный субъект выглядеть именно так и может ли он выбрать себе более приличествующий скафандр из гардероба в вашей голове – вопрос открыт. Мы полагаем, что рядовой психосферный субъект чаще всего уступает надетой на себя смирительной рубашке, но нумены посильнее бьются как рыба об лед и бывают опасны. Возможно именно этим объясняется злоба и враждебность значительного числа описанных призраков и душ мертвых – мало кому нравится, когда его заковывают в скафандр или пеленают в смирительную рубашку. Ментальное насилие Наблюдателя укладывает неуловимо неведомое (ПС) на прокрустово ложе человеческих представлений, для ментального существа такое изнасилование остро ощутимо, учитывая смехотворно-тошнотворный ассортимент форм, хранящихся в гардеробе среднего охотника за привидениями. Страх перед мертвыми, терзающий человечество издавна, может быть основан на вековом опыте встреч с неупокоенными душами, чья якобы необоснованная агрессия к живым вызвана таким ментальным насилием. Первобытные народы убеждены в способности человеческого духа существовать вне физического тела. Причем для обозначения духа, обитающего в теле живого человека, и духа, обретающегося вне тела, обычно существуют разные слова. Так, у полинезийцев (Самоа, Тонга) дух живого и, что особенно примечательно, только что умершего человека называется ата, тогда как дух, существующий «сам по себе», т. е. отдельно от физического тела, именуется атуа (А. Пелипенко). Наверняка многие психонавты помнят, как тяжело вновь ходить после возвращения «ата» в тело – скафандр тяжел и неуклюж – примерно то же должен чувствовать и «атуа» при попытке зафиксировать его в некой вообразимой форме. Продолжение следует