Сдаешься? «А давай наперегонки?» — А давай наперегонки до горки? — предложил он ей, предвкушая победу. — Не-а, — отказалась она. — Воспитательница сказала не бегать. Попадет потом. — Струсила? Сдаешься? — подначил он ее и засмеялся обидно. — Вот еще, — фыркнула она и рванула с места к горке. Потом они сидели в группе, наказанные, под присмотром нянечки, смотрели в окно, как гуляют другие, и дулись друг на друга и на воспитательницу. — Говорила тебе — попадет, — бурчала она. — Я бы тебя перегнал обязательно, — дулся он. — Ты нечестно побежала. Я не приготовился... — А спорим, я быстрей тебя читаю? — предложил он ей. — Ха-ха-ха, — приняла она пари. — Вот будут проверять технику чтения - и посмотрим. Если я быстрее — будешь мой портфель до дому и до школы таскать всю неделю. — А если я — отдаешь мне свои яблоки всю неделю! — согласился он. Потом он пыхтел по дороге с двумя ранцами и бурчал: — Ну и что! Зато ты не запоминаешь, что читаешь, и пишешь медленнее. Спорим?... — А давай поиграем, — предложил он. — Как будто бы я рыцарь, а ты как будто бы дама сердца. — Дурак, — почему-то обиделась она. — Слабо? — засмеялся он. — Слабо смущаться при виде меня? И дураком не обзываться тоже слабо? — И ничего не слабо, — повелась она. — Тогда вот чего. Ты меня тоже дурой не обзываешь и защищаешь. — Само собой, — кивнул он. — А ты мне алгебру решаешь. Не рыцарское это дело. — А ты мне сочинения пишешь, — хихикнула она. — Врать и сочинять как раз рыцарское дело. А потом он оправдывался в телефон: — А не надо было себя как дура вести. Тогда никто бы дурой и не назвал. Я, кстати, и извинился сразу... — Ты сможешь сыграть влюбленного в меня человека? — спросила она. — С трудом, — ехидно ответил он. — Я тебя слишком хорошо знаю. А что случилось? — На вечеринку пригласили. А одной идти не хочется. Будут предлагать всякое. — Ну-у... Я даже не знаю, — протянул он. — Слабо? — подначила она. — И ничего не слабо, — принял он предложение. — С тебя пачка сигар, кстати. — За что? — не поняла она. — Эскорт нынче дорог, — развел руками он. А по дороге домой он бурчал: — «Сыграй влюбленного, сыграй влюбленного»... А сама по роже лупит ни за что... Влюбленные, между прочим, целоваться лезут обычно... — Что это? — спросила она. — Кольцо. Не очевидно разве? — промямлил он. — Нибелунгов? Власти? Какая-то новая игра затевается? — Угу. Давай в мужа и жену поиграем, — выпалил он. — Надо подумать, — кивнула она. — Слабо? — подначил он. — И ничего не слабо, — протянула она. — А мы не заигрываемся? — Да разведемся если что. Делов-то, — хмыкнул он. А потом он оправдывался: — А откуда мне знать, как предложения делаются? Я ж в первый раз предлагаю. Ну хочешь, еще раз попробую? Мне не слабо. — Сыграем в родителей? — предложила она. — Давай. В моих или в твоих? — согласился он. — Дурак. В родителей собственного ребенка. Слабо? — Ого, как, — задумался он. — Не слабо, конечно, но трудно небось. — Сдаешься? — огорчилась она. — Не, не. Когда это я тебе сдавался? Играю, конечно, — решился он. — Усложняем игру: ты теперь играешь в бабушку. — Правда? — не поверила она. — 3900, — кивнул он. — Пацан. Слабо тебе в бабушку сыграть? — А ты в данном случае во что играешь? — В мужа бабушки, — засмеялся он. — Глупо мне в бабушку играть. — В де-душ-ку. Как бы ты тут не молодился, — засмеялась она. — Или слабо? — Куда я денусь-то... Она сидела у его кровати и плакала: — Сдаешься? Ты сдаешься, что ли? Выходишь из игры? Слабо еще поиграть? — Угу. Похоже, что так, — ответил он. — Неплохо поиграли, да? — Ты проиграл, раз сдаешься. Понял? Проиграл! — Спорное утверждение, — улыбнулся он и умер.