Дьякон и церковный шкаф. К реакции интеллигенции на «Кураев райот». Роман Носиков К пьяным попам на спорткарах — спецназу, набранному для отваживания современного интеллигента от Церкви, — присоединилась новая модная угроза. Гомоиерархи, внезапно обнаруженные в недрах Церкви А. Кураевым. …Как заведено, на интриги & расследования дьякона отреагировала главным образом та часть общества, которая в церковь не ходит, но ждёт от неё обновления и покаяния. Эта часть общества ликует (не вполне рефлексируя, чему она так рада) и распространяет. В двух словах: известный в медиа дьякон Андрей Кураев в своём блоге рассказал об инспекции в Казанской духовной семинарии, по итогам которой был отставлен ректор. А затем начал развивать тему голубых в Церкви, публикуя строго анонимные рассказы пострадавших и требуя демократических реформ в РПЦ. В итоге Церковь призвала дьякона успокоиться, а дьякон призвал Церковь очиститься. Кураева отставили из духовной академии. Из последних событий: Кураев и протоиерей Всеволод Чаплин обменялись в Сети несколькими резкими выпадами. О. Всеволод призвал о. Андрея к покаянию, что о. Андрей назвал «каминг-аутом Патриархии». Каминг-аут, если кто не знает, — термин из гей-среды, означающий открытое признание перед обществом своей гомосексуальности. То есть бунт кипит беспощадный. Тут есть о чём поговорить. Нет, не о мотивах самого А. Кураева. В чужую голову не залезешь. Варианты же колеблются от «Кураева достали голубые в церкви» до «в дьякона вселился бес тщеславия». Для нас главное другое: в какой-то момент популярный церковный деятель дал сигнал о том, что готов к разоблачениям и скандалам. Намеренно был дан этот сигнал или же дьякон просто запутался в собственном эпатаже, я не знаю. Главное тут то, что понят он был правильно и тем, кем надо. И к о. Андрею потекла информация. Она потекла по точно таким же механизмам, по каким течёт к А. Навальному. Это и добровольная помощь людей обычных. Это и организованный слив от людей высокопоставленных, имеющих свои собственные службы безопасности, детективные агентства и даже подразделения разведки. В итоге либеральная тусовка получила то, что хотела давно и искала давно, — своего Навального в Церкви. Разница только в том, что дьякон не опускается до создания фальсификата своими руками в стиле «не рефлексируйте — распространяйте», «чешский шпион Бастрыкин» и «шубохранилище». Радость гей-лобби тоже можно понять — они наконец-то получили возможность «ответки». РПЦ поддержала так называемый «антигейский» закон, который на самом деле является законом о защите несовершеннолетних, и теперь гей-лобби, потеряв доступ к образовательным программам, к детским учреждениям, к детскому времени в эфирах и так далее, может сказать «а судьи кто»? Можно теперь шантажировать иерархов на предмет снижения давления на важные для гей-лобби пункты. Есть и политическое требование, которое озвучил в эфире «Эха Москвы» сам дьякон: «Не претендую на то, чтобы говорить от имени всех. Все мы православные должны так… Но вот, вести диалог с разными группами людей. Но для этого нужно разрешить разным церковным людям, в том числе разным священникам быть разными. Не просто озвучивать и крайне аккуратно комментировать официальную точку зрения. А вот, всё-таки говорить: “Да, вы знаете, я не претендую на официоз, я такая, частная кукушка, но у меня есть такой подход к современному вопросу общественной дискуссии”. Собственно, то, что мы видим в Украинской Православной Церкви происходит сегодня. Когда разные священники по-разному говорят о Майдане и никого за это не наказывают. То есть у нас в рамках нашей Московской Патриархии есть такой прецедент. Поэтому даже здесь не очень нужно изобретать велосипед». Это называется либерализация политической деятельности клириков. То есть от РПЦ требуют признать право либерально, националистически и т.д. настроенных клириков открыто озвучивать свою позицию, звать паству на «майдан», на Болотную, на Сахарова, использовать церковную инфраструктуру и ресурсы в целях давления на власть. Обеспечить проведение такой реформы предлагается самим «гомоиерархам» под угрозой разоблачения. Это как в старом советском анекдоте: «… А вот за такие слова, святой отец, можно и партбилет на стол положить». Именно возможность так сказать священнику и приводит в такой слюнявый восторг нашу рукопожатную тусню. Именно за это дьякон в ближайшее время будет затискан, затреплен по щёчкам, заласкан и захолен. (Заметим в скобках. Всё это можно было бы и потерпеть ради очищения Церкви. Но штука в том, что предъявленные о. Андреем обвинения пока не подкрепляются никакими доказательствами. А кокетничание разоблачителя в стиле «а что я знаю, а что я знаю, но не скажу, не скажу» — несколько затянулось. К удовольствию всех тех, для кого такая неясность — прекрасная среда для глумления, злорадства и всего прочего им свойственного. Но растягивать это состояние захочет только тот, у кого нет цели очистить клир от гнилья, а есть цель выгадать что-либо в этом неопределённом шатком состоянии. В этом смысле требование о. Всеволода к о. Андрею — говорить уже всё или молчать — абсолютно справедливо). Что же делать? Ну, не впадать в истерику для начала. Гомосексуалисты в Церкви — эка невидаль. А где, спрашивается, их нет. И где, спрашивается, они, закрепившись, не ведут себя вот так же, как рассказывает дьякон. Да везде они себя так ведут. Хоть в шоу-бизнесе, хоть в строительстве, хоть в юриспруденции…. Что удивительного в том, что те, кто желал бы иметь власть над другими людьми, пролезли в то место, которое даёт власть над людьми? Есть мнение, что Церковь отреагирует примерно так же, как наша власть, когда американцы её попытались стращать законом Магнитского. То есть предъявит к себе ещё более высокие требования. Они угрожают зарубежным счетам чиновников? Убрать все зарубежные счета чиновников! И не о чем больше говорить. Так же и тут. Эти шантажируют Церковь через пробравшихся гомосексуалистов? Тем хуже для последних. Голубых начнут тщательно удалять — просто чтобы Церковью через них не пытались управлять посторонние. …А теперь — о том, ради чего всё это написано. В этой истории есть и ещё один момент. Он одновременно и горький, и забавный. Не могу не отметить, что Церковь в головах многих людей похожа на тот шкаф из фильма про Гарри Поттера, в котором учитель Люпин держал боггарта — существо, принимающее облик того, чего больше всего боится стоящий напротив. Раньше этим гражданам казалось, что в этом таинственном церковном шкафу битком набито попов-миллионеров, разъезжающих на 600-х мерседесах, попов-торгашей, продающих свечки и иконы, и так далее. Каждый говорил о чём-то самом для себя страшном. Теперь вот — гомосексуалисты в рясах. Но на самом деле самое страшное для них — вовсе не это. Самое страшное, то, чего они боятся увидеть по-настоящему, — это обычный мужик, во всём похожий на нас, на менеджера среднего звена, на сантехника, на программиста, со взглядом привычным и спокойным, с уверенными жестами. Совершенно непохожий на Дамблдора или Гендальфа мужик. Больше похожий на то, что мы каждый день видим в зеркале. Мы боимся, что вот такой же точно как мы — обычный человек, только одетый в одеяния иерея, подойдёт к нам в полумраке храма и скажет: — Се чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое, не усрамися, ниже убойся, и да не скрыеши что… да не неисцелeн отыдеши. И окажется, что это не Церковь шкаф, а сами мы — в шкафу. В пыльном, душном, заполненном молью. Мы сами себя там заперли и боимся выйти на свет, чтобы самим себя не увидеть. Чтобы не показать никому себя настоящего. Знаем, кто мы, и боимся. Брезгуем. Прячем свою отвыкшую от света душу, как улитка прячет в раковине своё излишне нежное тело. Но для того, чтобы этот страх преодолеть, нужно «выйти из шкафа». То есть — открыть для себя Церковь. И если вы не увидите в ней ни одного извращенца, торгаша и гонщика на «мерседесе» — это не страшно. Это нормально. Я вот уже почти десять лет как вернулся в Церковь и ни одного из них не видел. Кстати, вернул меня в неё — о. А. Кураев. За что я ему очень благодарен.