Помню пациент у нас в отделении умер. Лет 50 ему было, рост не помню, вес чуть больше 180 кг. Перитонит. Привезли его родственники — жена да сын. Жалуется, мол, что живот болит дня четыре. Охали-вздохали вокруг него, перекрестили, поцеловали в обе щеки и покинули отделение. Думаю, про наши приключения того вечера рассказывать не надо. Попотеть пришлось всем: узисту, медсестричкам, санитарам (тогда еще были), каталкам. Про хирурга и анеста я вообще молчу. Так вот почему я того мужика так хорошо запомнил. Он ведь не первый с ожирением, да и не последний. Запомнил я его, потому что тогда мое человеколюбие качественно так просело. Нет, не из-за тяжелого во всех смыслах пациента. Из-за его родни. Мобильные тогда только начали появляться, оперативно рассказать им о смерти пациента возможности не было. Приехала его жена утром, зав ее в кабинет увел, о смерти сообщил. А нам потом рассказывает о ее реакции. Говорит, даже фразу до конца сказать не успел, а она уже: "Сашенька был здоровее всех здоровых, а мы его за ночь угробили". Судом пригрозила, хотя тогда это не было мейнстримом. А интересно, что с собой у нее был огромный такой пакет с едой для Сашеньки. Что там было мы не знаем, но сверху натурально банка сгущенки и палка колбасы торчит. С тех пор я человеколюблю, конечно, но избирательно.