ВСТРЕЧА С АВТОРОМ «ВЕЛИКОЙ КНИГИ» 3 августа исполнилось уже сорок лет с тех пор, как ушла из жизни Дафна Кастелл, писательница-фантаст, бывшая аспирантка Толкина. В 2021 году в «Толкиновских чтениях» сообщалось: 6 августа 1966 г. в «Глазго Геральд» вышла первая статья Дафны Кастелл, содержащая отрывки из её интервью с Толкином, «Разговор с создателем современных мифов». 11 августа «Кристиан Сайенс Монитор» опубликовал другую, под названием «Толкин о Толкине: создание мифа». Наконец, в ноябре 1966 г. в британском научно-фантастическом журнале «Нью Уорлдз» увидела свет третья – «Царства Толкина» (https://vk.com/wall-146787020_6280). Там же была ссылка на публикацию, посвящённую тридцатипятилетней годовщине со дня смерти писательницы, опубликованную в паблике «Всё о мире Толкина» (https://vk.com/wall-23592973_108762). Ещё один фрагмент интервью появился в прошлогодней заметке «Язык научной фантастики (https://vk.com/wall-213107152_205). «В 1954 г., когда я работала на естественнонаучном факультете университета, издательство «Аллен энд Анвин» опубликовало Книгу. Эффект, произведённый ей на респектабельный учёный коллектив факультета, был необычайным. Лекторы и другие ответственные лица принялись её цитировать, вырисовывать карты для её географии, исступлённо углубляясь в детали; один завкафедрой оставлял записки коллегам на высоком эльфийском, а секретарю – на сероэльфийском. Этой Книгой было, разумеется, «Братство Кольца» профессора Дж.Р.Р. Толкина, за которой последовали две её спутницы, послужившие завершением трёхтомного труда «Властелин колец». Саму публикацию такого рода книги можно было бы охарактеризовать как приключение, так как хотя её предшественник – «Хоббит» – и был успешной детской книжкой, никто не ожидал такого неистового восторга, с которым приняли то, что в конце концов, является необычным и специфическим порождением уникального таланта. Для тех, кому не посчастливилось наткнуться на «Властелина колец», я должна дать пояснение, что его крайне сложно классифицировать – если кому-то необходимо отнести художественное произведение к какому-либо классу. Это сочетание почти всего хорошего, что вы можете себе вообразить в какой-нибудь истории. Здесь имеется возвышенное приключение, роман, фантезия, чудо убеждение людей и диалог, хоррор, юмор и благородная история борьбы добра против зла. Она посвящена союзу хоббитов, маленького мохнатого народа, с людьми, ведущими происхождение от королей Нуменора, и с эльфами против сил Зла, направляемых Сауроном, Тёмным Властелином, из страны Мордор, и против множества слуг, предстающих в поразительно разнообразных неприятных обличьях. У каждой расы в книге есть свой язык и обычаи; и с нами делятся подробностями о еде, одежде, жизни растений и ландшафте. Одержимые ей поклонники многочисленны и в целом неизлечимы. Вслед за Англией она охватила Америку, подобно лесному пожару; и с тех пор, как Соединённых Штатов достигло издание в мягкой обложке, заборы и стены метро в разных местах континента украсились пылкими восклицаниями «Фродо жив!», «Гэндальф – Бог!» и другими выражениями, свидетельствующими, насколько сильным порождением была толкиновская лихорадка. Я отправилась повидать профессора Толкина в его доме в Хедингтоне, Оксфорд, не очень давно. Дом приятный, в это время года усыпанный каплями белых роз и завешанный листвой деревьев. Хозяин строго сказал мне, что он больше не даёт интервью, но затем, смягчившись, добавил: «Но я сделаю для вас исключение, так как вы давняя моя студентка». Думаю, что другим бывшим его студентам памятны многочисленные случаи такой доброты. Такие, как, например, провал на каком-нибудь второстепенном экзамене – после чего он угощает бокалом хереса и произносит в утешение: «Но, моя дорогая девочка, все на этом проваливаются!» <…> Каждое предложение важно, живо и поразительно – «глубоко погребено, – говорит он, – в противоречащих здравому смыслу убеждениях детей», и ещё: «моё сердце – в моих книгах, а не открыто нараспашку» [в оригинале использована идиома «сердце на рукаве», означающая открытость чувств]. Его первое художественное произведение, «Хоббит», попало в печать почти что случайно, после того как подруга, прочитавшая его в рукописи, с любовью порекомендовала его своей подруге, работавшей в «Аллен энд Анвин». На самом деле эта книга была написана после того, как автор уже начал составлять для себя хронику «Властелина колец» и событий, на которые в нём имеются ссылки как на исторический фон: историю сильмариля и так далее. Появится – надеется он – ещё больше хроник; но время для него представляет крайне сложную проблему, а сейчас он работает над переделкой следующего издания «Властелина колец». «Я люблю [переделывать]. Я по природе мелочен, очарован деталями. Но становится очевидно, что лучше я смирюсь и оставлю то, что напечатано, с неизбежными его недостатками. Я очень занятой человек, всегда таким был, с обилием работы, которую надо сделать; а от меня продолжают ждать «Великую книгу». «Великая книга» – так они говорят и такую ожидают, и это меня тревожит». Его удивляет и радует то, что «Властелин колец» оказался столь успешен. Ему кажется, что теперь почти все виды художественной литературы переживают кризис, так как ими не наслаждаются в достаточной мере. Он считает, что теперь в школах и колледжах наблюдается тенденция думать и учить, что «наслаждение» – это безграмотная реакция; что если вы серьёзный читатель, вам надо разобрать конструкцию на кусочки; найти и проанализировать источники, рассечь её на символы и низвести до аллегории. Пропали все мысли о том, чтобы на самом деле читать книгу для удовольствия. «Мне кажется, это можно сравнить с человеком, который ест что угодно, от салата до хорошо спланированного обеда, употребляет рвотное и посылает результаты на химический анализ». Он считает, что быстро развивающееся, хорошо написанное повествование – идеальная основа для представления и развития персонажа, диалога и фона, плоти и облачения, облегающих костяк сюжета; многие не понимают, насколько сильное наслаждение можно получить просто от хорошо рассказанной истории. <…> Я бы очень хотела послушать больше про королеву Берутиэль, от которой у меня по спине пробежал приятный холодок – не так уж часто представляется шанс послушать совершенно новую историю от любимого их рассказчика. Но, как сказал профессор Толкин, ему на самом деле почти ничего больше не известно, что бы можно было мне рассказать; а времени оставалось мало, и я горела желанием узнать, что он думает о других литературных школах, работающих почти параллельно его собственной, в частности, о фэнтези и научной фантастике. <…> Хотя там много стихов, читатели заявили, что во «Властелине колец» не слишком много (или недостаточно) романтических отношений. «Всему своё время и место, – говорит он. – Любовь находится на заднем плане истории – не так уж мало, когда ей уделяют меньше всего внимания. Во времена великой войны и возвышенных приключений любовь и продолжение рода, и так далее, находятся на заднем плане. О них не говорят непрерывно, но они там есть. Конечно же, в проблесках представлено достаточно, чтобы внимательный читатель увидел, даже без Приложения (об Арагорне и Арвен) всё сказание как один из аспектов истории любви этой пары и достижения возвышенной, благородной и романтической любви. Есть любовь Эовин к Арагорну – своего рода юношеское увлечение, а также подлинное романтическое чувство. Вы получаете сцену в Ривенделле, где Арагорн внезапно раскрывается перед Фродо величественным принцем, стоя рядом с Арвен. Говорится о видении Арагорна, после которого он клянётся в верности Арвен и покидает её; и о том, каковы были его раздумья после того, как он получил свёрнутое знамя, или когда он развернул его, достигнув путей мертвецов. Есть там и Сэм, у которого иной глубокий интерес, хотя он ставит службу на первое место». Я хотела узнать, выберет ли он какие-нибудь любимые фрагменты. Немного подумав, он сказал, что во «Властелине колец» есть два места, которые крепче других засели в его голове, и что подумав о них, он до сих пор испытывает трогательные чувства. Одно место – когда петух кричит среди затишья перед великой битвой на Пеленнорских полях. Гэндальф (приобретающий значимость по мере развития истории, от выпускающего кольца табачного дыма слегка комичного волшебника из «Хоббита» до Сауронова Врага, силы добра Третьей Эпохи мира) противостоит Королю Назгулов, призраку, тем более ужасному, что он невидим для всех, кроме Кольценосца. Потом кричит петух, ничуть не заботясь о битве или смерти, приветствуя утро, и в тот же миг слышится, как эхом по склонам гор откликаются рога Севера, рога всадников Рохана. Другой фрагмент – когда Фродо и Сэм лежат и спят в тени среди камней близ Кирит Унгола, на границах Мордора. Голлум, ужасное маленькое создание, проводившее их дотуда, отчасти насильно, отчасти поддавшись убеждению с их стороны, ускользает, чтобы заключить злую сделку с Шелоб (для любознательных – происхождение: she [она] + lob (паук) – те, кто прочёл «Хоббита», вспомнят песню Бильбо «Lazy Lob and Crazy Cob» [начало второй дразнилки Бильбо в лесу: «Ленивый Паукан и чокнутый Паучище» (перевод О. Вольфцун, Т. Кухты и В. Полищук)]), бессловессная тварь, чьё логово находится среди проходов через горы. Она одно из самых оригинальных созданий, от которых, встретив их в книге, вы испытаете ужас и отвращение. Голлум возвращается и видит на лицах Сэма и Фродо странное умиротворение, и на мгновение порок и злоба исчезают с его лица, и он кажется похожим всего лишь на очень старого усталого хоббита, создания той же расы, что и Фродо с Сэмом, но одинокого, потерянного, оказавшегося в тупике под тяжестью лет и событий. Он робко дотрагивается до Фродо, и Сэм просыпается, видит его и напускается на тварь, «лапающую» его хозяина, Фродо, с искренним гневом и подозрениями. Последний шанс Голлума на то, что выглядит, как покаяние, упущен. В этом фрагменте, в частности, профессору Толкину удаётся достичь ассоциации читателем себя с совершенно чужим существом, такого рода, какой многие научные фантасты пытаются реализовать, но редко достигают в этом успеха. Одно дело создать иных существ. Совсем другое – дать им такие действия и реакции, чтобы те оставались полностью согласованы с их иной жизнью и окружением, и всё же могли пробиться к нужным струнам души человеческой и задеть их. Профессор Толкин говорит: «Кажется, что Голлум вот-вот раскается, и что Сэм, внезапно пробудившийся и, естественно, полный справедливого негодования, испортил такой шанс. Но для Голлума шансов не было. Он был злым слишком долго. В таких вещах есть точка невозврата, и Голлум её прошёл». Однако автор всё же ухитряется заставить почувствовать искреннюю боль сострадания к Голлуму, который (как кажется) не абсолютно безнадёжен, и при этом отвратителен. <…> Заядлые поклонники творчества профессора, думаю, будут вполне счастливы, если этот конкретный цикл историй так никогда не кончится. Известия, что появится ещё больше историй, несомненно порадуют многих так же, как порадовали они меня. Беседа с писателем, который до сих пор тесно связан с новой мифологией, начатой им для нас, запоминалась и опьяняла; и если я попыталась, включив как можно больше восхитительных его цитат, приманить новых поклонников, надеюсь, меня простят». #JRRT_интервью #JRRT_рядом #JRRT_биография