Дж.Р.Р. Толкин, Дж. Рейтлифф. История «Хоббита». 2011. Фрагмент 15. Комментарии Дж. Рейтлиффа, а также комментарии Анны «Hellga» (в скобках, обозначены буквой «А.»), которыми она сопроводила публикацию текстов на форуме сайта «Хеннет-Аннун» (ныне удалённых). «Гандальв» – будущий Торин, «Бладортин» – волшебник Гэндальф. НЕКРОМАНТ (стр. 81-84) < Этот отрывок я тоже перевожу полностью. Да, по поводу транскрипции «Тху» - я следую сложившейся традиции, пусть она и не передает английского звучания. Но что делать, если нет такого звука th в русской фонетике? Фу и Су не менее далеки от оригинала, а звучат хуже. – А. > Если Мория стала новым элементом легендариума, то Некромант – наш старый знакомый. Этот персонаж датируется, в той или иной форме, к концу периода «Утраченных Сказаний». В отрывках и планах которые составляют «Рассказ Гильфанона» - одно из действительно «утраченных» сказаний – появляется некий дух (fay, т.е. один из майар) по имени Волшебник Ту (Tû the wizard), прозванный так потому что он “обладал большими магическими способностями чем кто-либо из тех кто жили за пределами Валинора». По одной из версий, Ту или Туво (Túvo) научился “черному колдовству» от Мелько в Чертогах Мандоса пока последний был там заключен и потом «отправился в мир» после того как Мелько уничтожил Два Дерева и сбежал из Валинора. Там Ту «стал королем-волшебником (the wizard-king) в срединных землях» (т.е. в центре мира, на полпути между его восточным и западным краями). Правитель Темных Эльфов Палисора, «народа сумерек», король-волшебник жил под землей, в бесконечных пещерах на берегу темного озера. Несмотря на мрачные ассоциации, «старейший из волшебников» не был злодеем. Наоборот, он был вполне богобоязненным в устаревшем смысле слова: когда один из его эльфов обнаружил первых Людей спящих в долине Мурменальда (the Vale of Murmenalda), Ту запретил своим людям будить их до срока, «опасясь гнева Илуватара». Более того, возможно благодаря его прошлой связи с Мандосом (пророком Валар), он знал что люди «ждут света» и не проснутся до первого восхода солнца. Когда один из его народа нарушает этот приказ, Ту принимает новых детей Илуватара под свое покровительство и пытается защищать равно и людей и эльфов от «злых духов». В этот момент в повествование вводится вторая, похожая, фигура, которую называют то Фукил, то Фанкил, то Фангли (Fúkil, Fankil, Fangli), слуга (по некоторым версиям, сын) Мелько. Подобно Ту, Фангли – дух, или майа, один из нескольких кто «сбежали в мир» во время заключения Мелько. Появившись среди свежепробудившихся людей, Фангли совращает их, играя роль змея в этом раю, и вызывает ссоры среди первых людей. В результате разражается Палисорская Битва, в которой люди, совращенные Фангли, и союзные им гномы и гоблины нападают на сумеречных эльфов и тех немногих людей которые сохранили им верность. Наброски различаются насчет того, кто же победил в этой битве – Фангли или Ту, но большая часть из них соглашаются что «люди совращенные Фангли бежали и стали дикими и жестокими племенами, которые поклонялись Фангли и Мелько». Некоторые даже специально указывают что эти люди стали «дикими и жестокими» народами дальнего юга и востока – первый намек на Южаков (Southron) и Вастаков (Easterling), народ Харада и Кханда и Руна. Ни Ту, ни Фангли больше нигде не упоминаются после того как «Утраченные Сказания» были заброшены, но вскоре появляется новый очень важный персонаж, который сочетает в себе черты обоих: Некромант Тху (Thû the necromancer). Так же известный под именами Гортху (Gorthû) и Саурон, этот злой колдун впервые появляется в «Лэ о Лэйтиан» и потом играет огромную роль во всех средиземских произведениях Толкина. Men called him Thú, and as a god In after days beneath his rod Bewildered bowed to him, and made His ghastly temples in the shade. Not yet by Men enthralled adored, Now was he Morgoth’s mightiest lord, Master of Wolves, whose shivering howl For ever echoed in the hills, and foul Enchantments and dark sigaldry Did weave and wield. In glamour That necromancer held his hosts Of phantoms and of wandering ghosts, Of misbegotten or spell-wronged Monsters that about him thronged, Working his bidding dark and vile: The werewolves of the Wizard’s Isle. ___(Lay of Leithian, Песнь VII, строки 2064-2079) Люди звали его Тху, и как божество Почитали его, живя под его властью. Не зная иначе, преклонялись перед ним, и строили Ему ужасные храмы под сенью теней. Пусть еще не обожали его порабощенные им люди, Но теперь он был величайшим из слуг Моргота, Хозяин Волков, чей дрожащий вой Эхом наполнял холмы, и отвратительные Заклинания и темные чары Плел и управлял ими. Заколдованными Держал этот некромант свои войска, Состоящие из призраков и бродячих привидений, Во зло рожденных или заклятьем извращенных Монстров, которые толпились вокруг него, Повинуясь его темной и злобной воле: Оборотней с Острова Волшебника. (На Арде-на-Куличках есть в разы более литературный, но несколько перевирающий смысл, перевод этого отрывка – собственно, перевод всей Лэ. А поскольку тут у меня не художественный перевод, а скорее любительско-литературный разбор, то смысл для меня важнее. – А.) Он еще не настолько могущественный, каким он будет позже, но мы уже видим тут все признаки будущего Саурона Великого – призрачные слуги (см. Назгул), его жажда поклонения (впервые проявившаяся в образе Фангли) и темные храмы, котоыре сыграют огромную роль во всех версиях гибели Нуменора, его искусство в магии, особенно некромантии и заклятиях контролирующих чужой разум. В другом месте в Лэ есть даже упоминание о «бессонных огненных очах», которыми он буз устали наблюдает за всем что происходит на границах земель Моргота. Судьба тех, кто попадает в его подземелья, очень образно описана: Thus came they unhappy into woe, To dungeons no hope nor glimmer know, Where chained in chains that eat the flesh And woven in webs of strangling mesh They lay forgotten, in despair. Так довелось, им, несчастным, на беду попасть В подземелья, где неведомы ни надежда, ни свет, Где скованные цепями, разъедающими тело, И спутанные удущающей паутиной Лежали они, забытые всеми, в полном отчаянии. (Концепция заключения Финрода и Ко. потом несколько изменилась, а вот Трайн в Дол Гулдуре, наверное, в таких условиях и содержался. Неудивительно, что ни имени, ни сына не мог вспомнить. А еще это объясняет, почему у него сохранились крата и ключ и вообще что у Гэндальфа была возможность с ним поговорить по душам... Меня всегда этот вопрос интересовал - что ж так халатно подошел Саурон к содержанию пленников. А он по этой концепции просто складировал их и забывал - сами, мол, от безысходности, помрут. - А.) Слова Бладортина о том, что замок Некроманта разрушен, а он улетел в другое, более темное, место после того как Берен и Лютиэн уничтожили его власть – это прямая увязка к событиям Лэ о Лейтиан. Толкин начала работу над Лэ летом 1925 года. Неудивительно, что эта история была еще совсем свежей в памяти Толкина, и что он связал ее с новой появляющейся на свет историей. Он написал эти части поэмы, относящиеся к Тху, в марте и апреле 1928 года – то есть, всего за два года до того как начать писать Хоббита. Более того, работа над двумя произведенями пересекалась во времени: Толкин начал Хоббита леом 1930 года, а новые строки в Лэ появлялись вплоть до октября 1931 года. Таким образом, если какой-либо части Сильмариллиона было суждено повлиять на новое произведение, то именно в Лэ можно найти больше всего вдохновения. И это влияние прямо там, вплоть до одних и тех же слов: после того как Тху терпит поражение и его крепость разрушена а пленники вызволены, Лэ описывает как он покинул свое тело и воплотился в облике гигантской летучей мыши-вампира: «Тху улетел в Таур-на-Фуин, дабы там возвести новый трон и еще более темную крепость» . Почему же, проведя столько параллелей между историей Мистера Бэггинса и историей Берена и Лютиэн, Толкин позже все их вырезал? Ответ, мне кажется, состоит в хронологических проблемах которые создают эти параллели. Если, как Бладортин сказал, отец Гандальва погиб в подземельях Некроманта, а этот замок был с тех пор разрушен Береном и Тинувиэлью, тогда между этими событиями и историей Хоббита прошло меньше ста лет (так как отец Гандальва отправился в свое злополучное путешествие «ровно за сто лет до прошлого вторника») – время явно недостаточное чтобы создать ту степень отвлеченности от Сильмариллиона, к которой Толкин стремился. Так же, это вступало в серьезное противоречие со словами Элронда далее по тексту. Элронд говорит про клинки из логова троллей: «Это старинные мечи, очень старинные эльфийские мечи... выкованные в Гондолине для войны с гоблинами... драконы уничтожили тот город много веков назад.» А ведь падение Гондолина случилось на поколение или даже два позднее истории Берена и Лютиэн. Самый простой способ разрешить это противоречие был убрать одно из упоминаний – либо Гондолин, либо Берена и Лютиэн. Поскольку гондолинские мечи (и кинжал) играют важную роль в дальнейшем повествовании, тогда как аллюзия на Лэ о Лейтиан сугубо орнаментальна, не удивительно что Толкин решил убрать именно второе. Тем не менее, важно отметить, что оно продержалось в рукописи на протяжении всей второй фазы – то есть, время написания почти всей истории – и было убрано только во время создания первой машинописной копии, после того как история уже достигла осады Горы. Это наш самый сильный аргумент в пользу того, что даже в процессе написания Хоббита, Толкин уже считал это произведение частью своей мифологии. (А в результате пришлось придумывать Белый Совет, чтобы Дол Гулдур таки был разрушен. Потому что Берену и Лютиэн пришлось отказать в удовольствии сплясать на его развалинах... – А.) < На этом заканчивается разбор материалов относящихся к первой главе, и можно двинуться дальше - в гости к троллям. – А. > #JRRT_THOTH