Уйдя из «Интеграла», Женька жил то у нас на Бронной, то у своего товарища Андрея Попова в Кузьминках. Постоянного московского жилья у него тогда ещё не было. Что касается денег, то они у него, пусть небольшие, но всегда водились – и Андрей, и Женька занимались, как в те годы говорили, спекуляцией, а в наше время это занятие называют малым бизнесом: они приторговывали косметикой, фирменными сигаретами и спиртными напитками, какими-то шмотками – всем подряд, что можно было где-то по случаю достать и выгодно перепродать. Иногда они прогорали, иногда получали хорошую выручку…Квартира Андрея была завалена таким товаром полностью, включая антресоли. Мама Андрея помалкивала, и всем было хорошо…Помню смешной случай про партию якобы французских духов «Анаис - Анаис» из Польши. Женька однажды притащил мне флакон духов из этой партии в подарок…А когда я вскрыла упаковку и понюхала флакон, то поняла, что во флаконе - обыкновенная вода…Духи не пахли, и всё тут! Ох, как тогда Женька расстроился! « Я им покажу, как туфту впаривать!»,- сказал он и погрозил кому-то незримому кулаком. Вернувшись домой к Андрею, он перезвонил и сказал: «Вскрыли все упаковки. Везде – фальшивка»….Да, и такое бывало…Кругом был тотальный дефицит всего, а из Польши люди везли в Москву много поддельного товара. Об Андрее Попове хочется сказать много хороших слов, потому что среди всех людей, окружавших Женьку в разные годы, по крайней мере, в период нашего с ним общения, Андрей выделялся своим искренним отношением к нему, надёжностью и удивительной порядочностью. Он неотлучно был рядом с Женькой, всегда немного в тени, мало говорил, много делал для Женьки, был его доверенным лицом во всех ситуациях, включая хранение денег и их вкладывание во что-то, с целью их преумножения. Он так радовался, когда у Женьки начало всё получаться! Он так искренне переживал, когда мы с Женькой расстались! Один из всех, он не просто переживал, но взял на себя роль посла доброй воли, с целью примирить Женьку и Дорохина. Мотался к нам на Бронную и часами уговаривал Виктора, потом ехал обратно к Женьке и уговаривал его. Он даже организовал встречу Женьки и Виктора уже после их размолвки, о которой я подробно расскажу чуть попозже, но эта встреча так и не дала положительного результата. Женька «звездил», а Виктор злился… О том, что Андрей умер от СПИДа, мы узнали впоследствии от самого Женьки. После паузы в нашем с ним общении, которая продолжалась несколько лет…Верный Женькин друг Андрей, быть может, единственный его настоящий друг, так нелепо умер… Странно, что об Андрее Попове никто из Женькиных так называемых «друзей» почему-то ни разу нигде не обмолвился ни одним словом… Светлая ему память! Но вернёмся в тот день, когда мы записывали «Девочку синеглазую» и «Ночное такси» в студии. Выбили мы тогда под запись этих двух наших песен « Первое тон-ателье » в Останкино – одну из лучших по тем временам студий звукозаписи. Нам удалось это сделать благодаря моей дружбе с Галей М., режиссёром телепрограммы «Утренняя почта», о которой я уже писала в одной из предыдущих глав. Под эту музыкальную программу можно было арендовать за деньги телевидения его собственную студию звукозаписи, чем пользовались многие авторы песен, «имеющие концы» на телевидении, а потому студия эта работала день и ночь, буквально на износ, и ребята-звукорежиссёры там были классные….Пока Виктор возился со сбрасыванием своей аранжировки из компьютера на многоканальный студийный магнитофон и доведением инструментальной части фонограммы до ума, мы с Женькой тусовались по Останкино, курили на лавочке в предбаннике студии и откровенно скучали. Потом Виктор позвал нас на запись вокала, Женька встал к микрофону и сначала запел «Ночное такси». И тут я вдруг поняла, что… надо срочно переделывать текст! Виктор с Женькой бросились было меня отговаривать, но – бесполезно: я упёрлась рогом и сказала, что в таком виде текст не звучит, и я не хочу потом краснеть за свою работу…Села я, короче, с клочком бумаги и ручкой прямо за звукорежиссёрский пульт, и буквально «на коленке» сочинила новый припев и вторую часть первого запева песни…Пока я бесновалась в муках творчества, Женька с Виктором записали вокал «Девочки синеглазой», много треков, а уж потом мы вернулись к «Ночному такси», и тогда все дружно признали, что я была права, и что новый вариант текста значительно лаконичнее и точнее. Запись инструментала и вокала заняла всего две смены по 4 часа, то есть, мы честно отработали целый рабочий день в студии, а на следующий день приехали на сведение фонограмм обеих песен. Сведение – это самый важный момент в процессе звукозаписи, и прикиньте, нам на него было отведено всего лишь те же две смены – то есть, 8 часов! И это даже не на одну, а на две песни! Если бы мы не уложились в эти сроки, то нам бы пришлось тяжко… В самом начале сведения, буквально в первый час, мы с Женькой с умным видом восседали рядом с Виктором у пульта, но, видимо, так сильно напрягали его и звукорежиссёра, что Виктор сначала деликатно посылал нас с Женькой то в буфет за булочками, то ещё за чем-то, а потом и послал окончательно… «Идите курить, и не мешайте людям работать!», - сказал Дорохин, и мы покорно поплелись на свою лавочку в предбанник рассказывать друг другу анекдоты и громко ржать…Наконец, наступил торжественный момент: из «творческой лаборатории» вышел наш маэстро и сказал: «Свели тут кое-какие варианты, идите, послушайте». Послушали. Женька сказал: «Витя, ты – гений!», а я не врубилась…Расстроилась почему-то, мне даже плакать захотелось…«Да ты что, это же – хиты! Он это сделал! Всё получилось!», - тряс меня Женька за плечи. «Ну, не знаю,- сказала я, - поживём-увидим». Внутри меня вдруг образовалась какая-то пустота, как будто что-то оборвалось… И только спустя годы я поняла, что это была за пустота, и почему мне в тот момент вдруг стало так грустно. Интуиция меня никогда ещё в этой жизни не подводила... А ведь не знала я тогда, не могла знать, что скоро, совсем скоро на нас троих обрушится тяжеленная лавина славы и денег, сметая всё и вся на своём пути: наши отношения, сотворчество, радость, доверие, свет…Эта лавина унесёт и Женькину жизнь, и наше с Виктором счастье, и его здоровье, и - Бог ты мой! – на долгие годы лишит смысла и мою собственную жизнь…