О неизвестных страницах жизни Жени Белоусова рассказывает поэтесса Любовь Воропаева «Мы учили Женю ходить» — Ровно 10 лет назад Женю Белоусова привела к нам с Витей (муж Любови Воропаевой, известный композитор Виктор Дорохин. — С. О.) телепродюсер Марта Могилевская. Женя сразу «купил» нас своим обаянием и неподдельной искренностью. «Еще работая в ресторане, я пел вашу песню «На минутку», — сказал он. — Я мечтаю, чтобы вы написали что-нибудь специально для меня». Мы написали для него медленную песню «Алушта», а спустя какое-то время Женя признался: «Моя жизнь в «Интеграле» не имеет никакого смысла (Белоусов начинал свою карьеру в этом ансамбле под руководством Бари Алибасова. — С. О.), я хочу быть только с вами». Мы заключили устный контракт и начали работать. Взяв никому не известное имя, за год сделали из Белоусова лидера национального хит-парада. Мы работали с Женей, будто учили ребенка ходить: показывали, как осваивать сцену, работать с микрофоном, общаться со зрителями, чувствовать энергетику зала... Имидж, костюмы, съемки и все, что происходило вокруг, включая скандалы, придумывали мы с Виктором. «Мы любили его, как сына» — Мы так привязались друг к другу, что в какой-то момент наше двойственное «мы» с Витей стало тройственным с Женей. Если на гастролях в гостинице не оказывалось телефона, он даже ночью мог побежать на телеграф и отправить нам телеграмму — знал, как мы волнуемся. Такими мы были сумасшедшими «родителями». Успеха, который свалился на Женьку вместе с нашей «Девочкой синеглазой», так рано мы не ждали. За этот мгновенный взлет на нас завистливо ополчилась вся шоу-тусовка. Это нас троих еще больше сплотило. Полгода Женя жил у нас дома, потом мы сняли для него первую квартиру и купили первую машину. Витя сам учил его водить авто. Все было впервые — и его ликование, и наша радость, что мы это сделали! «Прихлебатели спаивали Женьку» — Вместе с большим успехом на человека обрушивается такая энергетическая волна, которую тяжело выдержать физически и уж тем более морально. После концерта уснуть совершенно невозможно, и чтобы унять стресс, надо либо позаниматься спортом, либо хорошим сексом, либо выпить чуть-чуть. К сожалению, это чуть-чуть, особенно на сборных концертах, превращалось у Жени в застолья до утра. Каждому хотелось с ним выпить, а ему не хватало силы воли отказать. Когда мы поняли, что дело плохо, бросили все дела и стали вместе с ним ездить на гастроли. Но было уже поздно. Днем он был у нас на виду, старался держаться и потому страшно мрачнел, а ночью выпивку ему передавали через окно. Люди из его окружения просто-напросто спаивали Женю и стригли с этого купоны. «На сцене был уже не тот Белоусов» — Когда мы с Женей расстались в конце 90-го года, с ним начал работать Игорь Матвиенко. С внешней стороны все было корректно — закончился контракт, но, по сути, это была огромная трагедия в нашей жизни. На сцене был уже не тот Женя. «Доброжелатели» нашептывали ему: «Ну какая разница, как танцевать, все равно, когда ты выходишь, девчонки визжат от восторга», и подносили коньяк. Женя и слушать не хотел никакой критики в свой адрес, потому что у него ежедневные концерты, бешеная популярность, деньги рекой. Он не мог понять, что это ужасно, когда артист нетрезв, его заносит, он не может сделать «вертушку» и пропускает движения. Наших советов он не хотел слушать, его «несло». И мы его отпустили. Потому что слишком сильно любили. «Он пытался вернуться назад» — За два года до Жениной смерти мы случайно встретились на 50-летии Петровича (Владимира Преснякова-старшего — С. О.). Было много народу, но он увидел нас и через весь зал резко направился в нашу сторону, подтолкнул к нам свою очень красивую спутницу и прошептал: «Вот моя новая жена Лена», - а потом громко сказал при всех: «Я хочу попросить у этих людей прощения. Я всем в этой жизни обязан только им». Это была очень сентиментальная сцена, но нас она потрясла до глубины души. Мы снова стали тесно общаться. За полгода до Жениной смерти Витя даже пытался сделать с ним запись в студии, но, к сожалению, она была неудачной. Женя был не очень трезв и спел фальшиво. Мы все собирались переписать, а Женьки не стало... «Мы так и не успели увидеть его в сознании» — Когда Женя нас познакомил с Леной, Витя сказал: «Ну почему она не на сцене? Вот из кого мы могли бы сделать звезду». Ленка всегда к этому тянулась, она ведь скрипачка по образованию, но Женя был против того, чтобы под одной крышей жили два артиста. Потом нас с Леночкой сблизили общая боль и беда. Когда Женька лег в больницу, мы были в Турции и ничего не знали. Вернулись, а он уже в коме, мы так и не успели увидеть его в сознании. Лена каждый день ходила к нему в больницу, а потом звонила мне. Ей не было у кого голову преклонить — мама живет в Санкт-Петербурге, а в Москве нет ни одной родной души. Родственники Жени ее вообще не воспринимали — ведь Женя и Лена не были официально женаты. Женя был в коме, и мы понимали — это конец. Лена ходила к экстрасенсу, который сказал, что надежд нет никаких. Мы готовились к самому худшему, но Лена каждый день молилась: «Пусть случится чудо! Я знаю, что его мозг разрушается, пусть он будет калекой, я все равно буду ухаживать за ним. Только бы он жил». Эта беда сделала нас с Леной родными людьми. Самое трудное в том, что мы могли уберечь Женьку и не уберегли. На поминках его отец, Виктор Иванович, сказал: «Если бы он остался с вами, то был бы сейчас жив», — и я с ним согласна. Вот почему моя грусть не прошла и не пройдет никогда. Я стала совсем другой с того момента, когда остановилось Женькино сердце. «После смерти мужа Лена решила запеть» — После смерти Женьки Лена сама существовала словно в прострации. Ей казалось, что жить больше не для чего. И мы решили отвлечь ее от мрачных мыслей. И сделать из Лены певицу... «В рождественскую ночь мне приснились стихи о Жене» — Песню памяти Жени я полгода не могла написать, меня колотило, хотя я понимала, что эта песня быть должна. И вдруг в рождественскую ночь меня словно ударило током, я проснулась вся в слезах с готовыми стихами. Я уверена — это мне было послано свыше. Ленка позвонила мне утром, я начала читать стихи — и мы заревели в один голос. Я представляю, как тяжело ей будет ее петь. Но я сказала Лене: «Ты должна всю свою волю собрать в кулак и сделать это. Ведь ты любила его». Мы все любили его...