ВЕРНИТЕ НАСТОЯЩИХ Московских ДВОРНИКОВ «Не знаю чем улицы посыпают, какая-то ху…мия» Московские дворники о Собянине, показательных уборках и реагентах Сергей Собянин, инспектируя уборку снега в ЦАО в 2013 году , пообщался с ненастоящими дворниками, чем серьезно возмутил общественность. «Афиша» тогда поговорила с настоящими московскими дворниками о том, как и чем они живут. ✅ АРХИВ 28 февраля 2013 — Как вы стали дворником? Нурлан (Комсомольская площадь): Да всего семь месяцев. Друзья. Кто? Братья, киргизы, по­советовали. До этого в Москве работал грузчиком. Немного так и подрабатываю. Но сейчас дворник. В Киргизии работал поваром и шофером. Евгений Федорович (Сад имени Баумана): Да я просто посматриваю за садом. Двадцать лет уже, правда. Бумажки собираю, а то ребятня тут только и бегает с шоколадками из таксофона (имеется в виду аппарат по продаже шоколадных батончиков. — Прим. ред.). Ирина (Земляной Вал): Я больше пятнадцати лет уже. Мой муж, полковник, кандидат математических наук, сказал, что, как исполнится пять­десят, уйдет в отставку. Так и сделал. В одну организацию устроился, в другую устроился, но ведь раньше он сам руководил, был у него отдел, а теперь стал сам подчиненным. Случайно он зашел в сквер неподалеку от «Курской», а там нужен был дворник, ему сказали: «Иди к нам, никто тебя трогать не будет, будешь выходить — когда хочешь». Он и пошел. Потом приболел. Я ему стала помогать, хотя еще работала в саду воспитателем и методистом. Потом сад закрыли, и я осталась на его месте. Сейчас уже десять лет, как он умер. Живу я тоже недалеко, на «Чкаловской». У меня есть этот участок, а еще на Покровке хозяева собак просят убирать. Я, наверное, одна-единственная осталась, в основном одни киргизы работают. Русских нет. Хохлы были недавно, но стали меньше платить, и они поразъехались. — И как вам ваш участок? Евгений Федорович: Не очень, честно говоря. На любителя тут эти деревянные горки за бешеные деньги. И откуда их взяли еще? Я когда пришел сюда, здесь было все в лесу. А потом деревья поломали двухсотлетние, а молодежь ничего не сажает. Максак (Чистые пруды): Начальство говорит, что очень хорошо работаю. Я счастлив из-за этого. Был форс-мажор недавно, сугробы огромные, я все сделал и быстро убрал. Сказали, молодец. — Что самое интересное в вашей работе? Нурлан: Главное — чтобы работа была, а есть сложное или нет, можно потерпеть всегда. Анзур (Чертаново): Книжки находить — самое интересное. Их выбрасывают очень много. Евгений Федорович: Ну я всегда в пять встаю, и у меня пробежка. Сейчас сюда из Каширы на электричке езжу. Я бегал раньше, тридцать километров, сорок километров крутил — то до Подольска убежишь, то до Сокольников. И вот добегался, бл…дь, забежал в этот сад. Оказалось, требуется. Ну я тому руководству дал одной левой, и они все легли. А я начал работать. Мне сто километров пробежать — как обоссать два пальца. Ирина: В этом году какие снегопады! В пять утра приходили и к обеду уходили, а во вторую половину дня по новой. Но я люблю убираться. Люди добродушные, все за столько лет перезнакомились, конечно. На чай со сладким часто зовут, но я не хожу. Я вообще на завтрак ем только два грецких ореха и кураги немного. Работаю без замечаний, нас ведь приучили работать в советское время. — А что самое тяжелое? Нурлан: Лед тяжело колоть. Ирина: Очень сложно физически, хоть я и бывшая спортсменка. У меня первый разряд по конькобежному спорту. Но на самом деле — нагрузка и нагрузка. Лучше, чем дома сидеть. Уже все болит, возраст такой, что пора и не ра­ботать, но с нашей пенсией это невозможно. Есть еще люди, которые нарочно гадости делают. Выносят мусор, ставят просто пакет у подъезда. Сделаешь замечание, а тебе говорят: «Мало? Еще принесем». Максак: Жалко смотреть, как деревья красивые спиливают. Вообще, мне не привыкать, все вытерплю. Я недолго работаю, но мне сказали, что весной хуже будет, потому что будет все мокрое и грязное. Анзур: Было дело, что приставали, потому что я нерусский. Даже бить хотели, но я всегда убегал. Но сейчас спокойно. — А сколько вы получаете? Как живете? Говорят, что до дворников не вся зарплата доходит. Нурлан: У меня 15 тысяч рублей выходит. Но я дорожник, а есть дворники, у них больше выходит. Дорожники по углам дорог ходят и убирают. Работаем часов до четырех, а потом «газель» приедет и увезет на базу, где живем. Ирина: 6 тысяч у меня. Зарплату дают по метражу участка. У меня он очень маленький. Вот киргизы по два-три берут, у них выходит и 20 ты­сяч, и 30 тысяч. «Имя сам придумай» (около кинотеатра «35ММ»): 22–25 тысяч. Отправляю много домой. 4 тысячи плачу за квартиру, там как общежитие, на Трубной. На участке общаюсь много с людьми из офисов, нормальные вроде. Чай пью с ними. Анзур: Всего хватает. У меня комнатушка в подъезде на первом этаже, куда весь мусор по мусоропроводу падает в коробку, там диван, плитка. Поддельных дворников, общавшихся на камеры с мэром Москвы, вычислили, в частности, по кольцам на пальцах — настоящие их всегда снимают: с метлой так не наработаешься — Вас на какие-то специальные срочные уборки вызывают, когда снега много нападает? Или показательные? Ирина: Показательные уборки? О, конечно, часто бывают. Как приезжает Собянин или какое-то еще начальство, то сразу все дежурят. Они обычно по Покровке проезжают. Бывает так, что убрались, все чисто, но отправляют еще, и нужно находиться на участке, потому что Собянин едет. Максак: Не вызывали. Или не заметил. Нас возят в разные места на автобусе из нашего общежития на Волгоградском проспекте. Там живут человек двадцать дворников, еще разные строители. — Вы как к Собянину относитесь вообще? Нурлан: Кто это? Евгений Федорович: Он, по-моему, нормальный парень. Дела идут. Метро пускает, развязки собирает. Ирина: Лужков много сделал тоже. Воровали, не воровали — не наше дело. Собянин пришел, и сколько преобразований уже: и парки культуры, и места отдыха появились. Лужков вот только пенсии прибавлял, а Собянин — нет. Максак: Собянин… Я так часто слышу это имя в Москве. Лично с ним не знаком. Он рабо­тает на своем месте, а я на своем. «Надо привезти больше людей из Киргизии!» — Вы что-нибудь изменили бы в том, как ваша работа устроена? Евгений Федорович: Да нормально все. Если будет кто плохо делать, выследят его, как будет из машины выходить, бах-бах — и все снова хорошо. Нет проблем, шумят только. Ирина: Я стараюсь о системе не думать. Убралась и ушла по своим делам. А еще в дни зарплаты прихожу к ним. Все надо менять. Сорок лет назад, когда я приехала в Москву только, люди ­общительнее были, а сейчас тут русских людей нет, русской речи не слышно. Максак: Надо привезти больше людей из Киргизии! (Смеется.) — А вот говорят, что тротуары чем-то вредным посыпают. Вы не знаете, из чего это? Нурлан: Не знаю. Евгений Федорович: Не знаю, какая-то ху…мия. — Как вы свободное время проводите? Нурлан: По телевизору смотрю бои без правил обязательно. Но каждый день обязательно смотрю Стивена Сигала. Стивен Сигал на поезде, Стивен Сигал на корабле. Мы готовим, а потом едим и смотрим. Ирина: Да с такой работой можно спокойно все домашние дела проворачивать. «Имя придумай сам»: Покушать — главное. Постираться. По телику смотрю суд на НТВ. Евгений Федорович: Нету у меня ничего. Я здесь все время.